Татиус/Rock and roll baby/R

[haru-no-sakura]

Название: Rock and roll baby
Автор: Татиус
Связь: [e-mail]
Бета: вакантно
Фендом: Наруто
Дисклаймер: сюжет - мой, герои чужие.
Персонажи: Харуно Сакура, Учиха Итачи, Умино Ирука, Хатаки Какаши, Дейдара, Учиха Мадара, Кисаме Хосигаки
Категория: гет, слэш
Рейтинг: R
Жанр: AU, Драма, Психология, Повседневность
Размер: миди
Предупреждения: ООС
Описание: Собственно Итачи и Сакура внезапно поженились, но семейная жизнь не складывается.
Размещение: с разрешения автора only
От автора: собственно фик старый, критиковать смысла не имеет.


Глава 1, В которой мы узнаём, как Итачи и Сакура решили пожениться.

Где ты?
Где-то, когда смеёшься от боли,
Летишь от звука,
Дарит лето соль,
В губах белых от соли
Молчит разлука.
Без сна пьёшь лучи утреннего света.
С тобой музыка, волны дождя…
Где ты?

(с) Без Билета

Музыка – удивительное изобретение человека. Она может успокоить расстроенные нервы, может заставить плакать и смеяться. Она даёт выход негативной энергии. Для кого-то музыка – это просто фоновый шум, доносящийся из радиоприёмника, ничего не значащее и пустое. Для Итачи же музыка была смыслом жизни. Это то – за что он цеплялся в моменты, когда всё кругом обращалось в руины. Это то, что помогало выжить. День за днём, отдаваясь ей без остатка, он выживал. Для него музыка была не просто набором звуков, а способом существования.
Больше музыки Итачи, наверное, любил только свою гитару. Впервые Учиха взял в руки гитару, когда ему было восемь. Тогда она казалась малышу огромной. Итачи нравился её запах, нравилась гладкая поверхность деки, беленькие, аккуратненькие колки, изящный, тёмный гриф.

Сколько он себя помнил – эта светлая гитара лежала без дела. Родители Итачи не играли на музыкальных инструментах, хотя слух у всех был отменным. Отец был главой полиции, мать – обычной домохозяйкой. Говорили, что на этой гитаре играл дед, на которого Итачи был удивительно похож. Правда родителей пугала эта схожесть. Итачи не знал почему, он не помнил своего деда.

В восемь лет он ещё не сочинял стихов. Да и занятия музыкой никто не воспринимал всерьез. Зато годам к тринадцати, когда родители всё-таки поняли к чему всё идёт, стали упорно сопротивляться безобидному хобби. Они хотели, что бы их старший сын шёл по стопам отца и служил своей стране, как примерный гражданин. Вот тогда-то и появились тексты песен.
С того времени прошло уже много лет, группа, в которой Учиха был лидером, стала популярной, но он до сих пор помнил обиду и не мог простить отца и мать. Временами он видел отца по телевизору во время утренних новостей. Старший Учиха получил повышение – теперь он министр внутренних дел. Сакура не понимала, почему её муж хмурится за утренним кофе, когда слышит его голос. В последнее время она всё меньше и меньше понимала Итачи. Хотя кого она обманывает? Она никогда не понимала Итачи. С самого начала, с самого момента их первого знакомства, когда она увидела его рядом с Саске.

Саске…

Саске полюбил другую. И она уже ничего не могла с этим поделать. Как там говорилось: сердцу не прикажешь?

Он всё время отталкивал её, и в какой-то момент Сакура просто устала пытаться добиться его расположения. Она впала в депрессию, самую глубокую за всю историю её жизни. Когда же она узнала, что Саске собирается жениться на Ино, то состояние её ещё более ухудшилось. Девушка просто лежала пластом на кровати в течение нескольких дней и слушала, как в комнате мерно тикали часы. С каждой секундой она всё яснее и яснее ощущала, как из неё мерно, капля за каплей уходит жизнь. И больше не хотелось уговаривать себя взять себя в руки, не хотелось врать, что всё будет хорошо. Хотелось просто лежать и тихо умирать.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды она не увидела Итачи в баре. Нет, Сакура и раньше видела Итачи, просто ей всегда казалось, что он – неотъемлемая часть Саске. Почему-то отдельно друг от друга она их не воспринимала. Если где-то появлялся Итачи, значит, и Саске должен был быть поблизости, но Саске рядом не оказалось. Честно говоря, Сакура немного побаивалась этого нелюдимого парня. Он был странным, замкнутым и не реагировал ни на что, кроме своего брата. Присутствие брата меняло его просто до неузнаваемости. Но девушка видела это всего пару раз, да и то украдкой. Это было странно и не привычно – видеть мягкую улыбку на лице этого каменного изваяния. Манерой поведения Итачи отличался от Саске, хотя они оба были не особо разговорчивы. Если Саске был величественным в своём отрешении, то от Итачи исходила зловещая отчужденность от этого мира. Сакура не понимала причины этого. Нельзя было сказать, что ей хотелось это узнать.

Но, тем не менее, в тот вечер что-то подтолкнуло её сесть рядом с ним и заказать себе слабоалкогольный напиток. Вообще в этот бар она забрела случайно. Потерянная она гуляла по городу, обдумывая то, что произошло. Ей нужно было забыться, сбежать. Сакуре совсем не хотелось видеть обеспокоенных лиц своих друзей. Обидно было, что вся эта ситуация принесла разлад в их компанию. Бредя по улицам, девушка пару раз чуть было не попала под машину. Странно, но только тогда она поняла, что совсем не хочет умирать.
Да, конечно, слабоалкогольной «Алохи» было не достаточно для того, что бы напиться вусмерть, но кто сказал, что на этом Сакура остановится? Если она решила напиться, то будьте уверены – она это сделает.

Итачи напрягся, когда почувствовал рядом чужое присутствие и уже хотел было уйти, но, украдкой взглянув на соседа, передумал. Сакура? Что она может делать в таком злачном месте так далеко от своего дома? Он стал наблюдать за тем, как розоволосая девушка мерно потягивала клюквенную «Алоху». Затем она заказала «что-нибудь покрепче», выпила это «покрепче» залпом, попросила о второй порции и снова выпила. В любой другой ситуации Итачи не обратил бы на это внимания, вернее обратил бы, но ему было бы всё равно. Но ведь девушка, сидящая рядом с ним, была подругой Саске. Саске доверял ей, хотя и считал её приставучей. Ему стало интересно, что заставило Сакуру прийти сюда. И поэтому он обратился к ней.

— Сакура-сан, полагаю, вам не стоит этого делать.

В любой другой ситуации Харуно удивилась бы произошедшему, но сейчас, находясь навеселе, ей было всё равно. Она вздёрнула бровь, лицо её выражало жалкое недовольство.

— Это ещё почему? – спросила она, удерживая на весу пустой бокал. Сейчас она чем-то напоминала себе Тсунаде. И от этого было немного смешно.

— Это не совсем хорошо, — Итачи подивился своим словам. Кто бы говорил-то про то, что такое хорошо и что такое плохо.

— Это меня спасает, — безразлично бросила Сакура. Она поднесла бокал к губам, выпивая последние сладковато-обжигающие капли.

Учиха покачал головой. Это не выход. Не выход бежать от своих проблем. Хотя он сам делал в своё время то же самое. Он до сих пор продолжает бегать от своих проблем и от себя.
Сакура поставила бокал на стойку и внезапно всем корпусом повернулась к парню.

— Ты качаешь головой так, будто бы тебе всё известно о жизни! – в голосе Сакуры слышались нотки яростного возмущения. — Но на самом деле ты не знаешь ничего!

— Мда? – Итачи не знал, что забавляло его больше – слова Сакуры или её состояние. Обычно Харуно не позволяла себе такого. – И что же такого я не знаю, что знаешь о жизни ты?

Сакура немного успокоилась. Заинтересованность собеседника понравилась ей. Она почувствовала себя умнее и опытнее своего собеседника и это, безусловно, было приятно.

— Вряд ли девушка, расположения которой ты добивался несколько лет, выходила замуж за другого..

Сакура принялась водить бледным пальцем по грани стакана. Повисло молчание. Итачи от чего-то стало неловко. Было что-то неприятное, гадкое, мерзкое, противное в этой ситуации.

Неприятное – потому что виной всему был его брат, и совсем не хотелось верить в то, что он мог так поступить с Сакурой. С другой стороны Саске никогда ничего не обещал ей. Итачи всегда было сложно понять взаимоотношения между людьми. Да, он всегда был серьёзнее и старше, чем его сверстники, более рассудительным. Но в то же время оставался холодным к окружающему миру. И уж тем более ему было сложно понять, что такое любовь. Нет, понимать-то он понимал.

Понимал разумом, что это сильное чувство, которое порой до неузнаваемости меняет людей, но не больше. Это было логическое, аналитическое, разумное понимание. Любовь для Итачи была просто фактом. Он мог бы сказать, что любил своего брата. Но ведь Сакура говорила сейчас не о братской любви, а о любви мужчины к женщине. Это было другое. Совсем другое.

— Знаешь, — девушка украдкой смахнула слезу. – А я ведь отдала ему лучшие годы своей жизни. Всю свою юность ему под ноги положила… А ему это было не нужно, — она хотела было сказать что-то ещё но поток слов затерялся в судорожных рыданиях.

Учиха откровенно недоумевал. Он не знал, как утешить девушку. Хотя с чего бы это ему захотелось утешать её? Сакура была посторонним для него человеком. Он и видел-то её всего пару раз. Но сейчас она казалась ему такой подавленной и беззащитной. От той энергичной, сильной девушки не осталось и следа. Сейчас перед ним была страдающая, несчастная женщина. Он чувствовал безысходность в её словах. А ещё он всё больше и больше понимал, что они похожи.

— И чем эта Ино лучше меня? Неужели я такая плохая? Или может я не красивая? Да, у меня широкий лоб и всё такое. Но это же не катастрофа? – этот поток слов слегка оттолкнул Итачи, но он всё же придвинулся ближе к Харуно. Сейчас она больше походила на всех остальных девиц, которые вешались к нему на шею. За исключением того, что Сакура не вешалась к нему на шею.

За сегодняшний день уже три девицы пытались ему понравиться. Но Итачи не было до них дела.

Он предпочёл молча ждать, пока Сакура выговорится.

— Вот ты бы женился на мне? – вдруг поинтересовалась девушка. Взгляд её внезапно приобрел такую осмысленность и серьёзность, что Учихе показалось, будто бы Харуно даже протрезвела.

Вопрос заставил его врасплох, но виду Итачи не подал. Просто пронизал её насквозь своим пристальным взглядом.

Женился ли бы он на Сакуре? А почему бы и нет? Если бы он был воспитан по-другому, если бы умел общаться с людьми… Сакура была хороша во всех смыслах и ни чем не уступала Ино. И что брат нашёл в этой вульгарной блондинке?

— Да, — честно ответил Учиха.

Недоверчивый взгляд в сторону Итачи и смущённая улыбка. Странные, противоречивые чувства снедали Сакуру.

— Ну, давай поженимся тогда что ли?

— Давай, — прожал плечами Итачи, допивая пиво.

Тогда всё казалось легко. Тогда их головы были одурманены алкоголем и горем. У каждого своим. Сейчас же между ними была стена. И Сакура не знала, как её преодолеть. Воспоминания схлынули вместе с дежурным поцелуем в макушку.

— До вечера, — бросил Итачи, оставляя девушку наедине с грязной посудой. Посуда её нисколько не напрягала, а вот «дежурные» фразы и поцелуи – очень. Хлопнула дверь, повернулся ключ в замочной скважине. Сакура ещё немного послушала тишину и принялась мыть посуду, обдумывая предстоящее совещание.

_________


— Ирука, как ты мог так по-дурацки пораниться?! – бесновался Какаши, давя газ во весь опор. Рядом с ним, прижимая перебинтованную руку, сидел его любимый. Встречные машины, деревья, пешеходы проносились с невероятной скоростью. – Неужели нельзя быть осторожнее?!

— Я не специально! – шипел молодой учитель. Ему и так было не совсем приятно и даже где-то немного страшно, а тут ещё Какаши вместо того, что бы пожалеть, отчитывал его, как маленького. – Или ты и вправду думаешь, что я хотел вскрыть себе вены?!

Конечно, Какаши понимал, что поступает не правильно, но острый приступ страха из-за того, что всего лишь несколько минут назад он мог потерять Ируку, раненным зверем метался в его голове.

Чёрт побери, он же психолог! Он обязан уметь держать себя в руках.

— Нет, конечно, — устало выдохнул Какаши. – Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто… я испугался за тебя.

Говорить о своих чувствах всегда было трудно, но Хатаке знал, что это было необходимо. Он раскладывал по полочкам себя и свои эмоции, что бы вести себя правильно. И, в конце концов, понял, что поступил верно, рассказав Умино о своих переживаниях.

Ирука бросил изумлённый взгляд в сторону Какаши. Это было определённо приятно слышать. Приятно и неожиданно. Сконфуженный, он уставился на свои колени.

— И ты меня прости… Я не хотел кричать на тебя.

Какаши припарковался около здания больницы, в которой он работал. Ирука и опомниться не успел, как оказался внутри здания, пахнущего медикаментами, ведомый твердою рукой Хатаке. Ирука никогда не питал особой любви к больницам и запаху лекарств. Он и анатомию-то в молодости особо не жаловал. Хотя потом он очень пожалел, когда поступил на педагога. Вот и сейчас у него ни с того ни с его подогнулись колени, и голова закружилась.

— Может не надо? – упавшим голосом спросил он, цепляясь за Какаши, как за последнюю надежду.

— Всё будет хорошо, Сакура отличный специалист, — мягко проговорил Какаши, заглянув в ореховые глаза. – Ничего не бойся, — с этими словами он открыл дверь кабинета.

У окна, задумчиво отодвинув занавеску, стояла молодая женщина. У неё были короткие, блестящие нежно-розовые волосы и бледная кожа. Сакура не обернулась. Вероятно, просто не услышала их, витая в облаках.

— Сакура, извини, что так нахрапом, но у нас тут экстренная ситуация.

Девушка вздрогнула и резко обернулась. Она окинула вошедших отсутствующим взглядом, затем, резко моргнув, вернулась в реальность.

— Какаши? Что случилось?

Хатаке редко посещал её кабинет. И приходил он чаще для того, что бы просто перекинуться парой слов. Харуно окинула Ируку профессионально оценивающим взглядом.

— Да вот, порезались мы тут… — Какаши запустил пятерню в волосы.

— Как? Оба сразу? – девушка вскинула бровь. Она хмыкнула и указала рукой куда-то в сторону.

— Присаживайтесь, — обратилась она к Ируке. – Сейчас я вас осмотрю.

Тот, бросив недоверчивый взгляд в сторону Какаши, направился к предложенному стулу. Сам Хатаке выглядел не менее обеспокоенным.

— Не волнуйся, — улыбнулась Сакура. – С ним всё будет в порядке.

Всё ещё взволнованный, но уже более или менее расслабившийся Какаши вышел в коридор. Ожидание было делом утомительным, но теперь Хатаке точно знал, что всё в порядке. Конечно, не хорошо было врываться в её кабинет во время обеда, но, чёрт побери, не оставлять же Ируку истекать кровью? Он был бесконечно благодарен Сакуре за её спокойствие и хладнокровие. Сам же он трезво думать не мог. Его хватило только на первую медицинскую помощь. Т.е. на перевязку.

Какаши присел на кожаный диванчик. Рядом с ним невозмутимо стоял фикус. Компания явно не воодушевляла.

И какого его дёрнуло повздорить с Ирукой на кухне? Нельзя ли это было сделать в более безопасном месте? Мозг услужливо подбросил: «В кровати, например». Хатаке напрягся. Ну да, это самое место и время что бы думать сейчас о кровати! О кровати и о нежной коже Ируки.. о его томных поцелуях и стыдливом румянце и .. Так, надо отвлечься.

Какаши принялся искать глазами: на что бы это такое отвлечься. По коридору то и дело слонялись люди – врачи, медсёстры, пациенты. Все они мельтешили, словно муравьи.
Неподвижным оставался только фикус.

Он сведёт меня с ума…

Хатаке не весело усмехнулся.

Дверь открылась, и на пороге появился во весь рот улыбающийся Ирука.

— Ну вот, всё в порядке, рану зашили, — тоже улыбнулась Сакура. – Выглядело, правда довольно ужасно, но я думаю это заживёт.

Какаши был счастлив, но от его цепкого взгляда не ускользнуло настроение Харуно. Она пыталась быть приветливой, но в целом говорила отстраненно, взгляд у неё был отсутствующий и направленный глубоко в себя.

— Спасибо, Сакура, ты нас спасла, — сказал Какаши и, обняв её, прошептал ей в ухо. – Не хочешь завтра в 2 зайти ко мне в кабинет, — он отстранился. – Вид у тебя не важный.

Девушка недоверчиво глянула на него. Во взгляде её читалось недоумение и внутренняя борьба.

— Не волнуйся, я тебя не заставляю. Всё будет строго конфиденциально и только по твоему желанию.

У Ируки открылся рот.

— О чём это вы тут договариваетесь?! О свидании??

— Нет, конечно, — фыркнул Хатаке. – Я вижу, ты себя уже лучше чувствуешь?

— Лучше! — огрызнулся Ирука, прижимая к груди повреждённую руку.

— Умино, перестань, — Какаши приобнял учителя и зашагал в сторону выхода. – Ты же знаешь, мне никто кроме тебя не нужен.

Сакура рассеяно смотрела на удаляющуюся парочку.

А может действительно стоит сходить к психологу?

Глава 2, В которой мы видим быт семейных отношений.

Ловкие пальцы рассеяно проводили по струнам. Итачи сидел на диване, закинув ногу на колено, и задумчиво терзал гитару. В студии было светло — комнату освещал яркий электрический свет.

Ребята из его группы ушли на перекур. Итачи не изъявил желания пойти с ними. В последнее время у него не складывались отношения с её участниками. Особенно с Дейдарой. Новичок, пришедший в группу всего пару месяцев назад, каким-то образом умудрился настроить против него половину коллектива «Акацки».

Конечно, Учиха понимал, что это была просто зависть. Но, тем не менее, это совершенно не облегчало его положения. Пожалуй, на его стороне остался только Кисаме, которого так невзлюбила его жена. Она, как и многие разглядывала его только с внешней стороны. С той, с которой Кисаме позволял себя рассматривать. Да и внешность у него была довольно своеобразная, совсем не располагающая к себе. Но Итачи знал этого человека, как никто другой. Он сумел рассмотреть в нём то, чего не видели другие, и мог с уверенностью сказать – на этого человека он мог положиться.

Но если так будет продолжаться и дальше, то внезапно сформировавшаяся группа, распадётся на пике своей популярности. А Итачи этого совсем не хотелось. Нет, он не боялся потерять славу, гонорары. Он боялся потерять музыку, как средство самовыражения, потерять то чувство эйфории, которое возникало у него, когда он выходил на сцену. Ту самую связь с залом, с многоликой толпой. Это чувство было, пожалуй, единственным показателем того, что он жив. По-другому он не умел. Потому что с детства привык к этому.

Итачи тяжело вздохнул, неуловимым движением заставив гитару замолчать. Похоже, это будет самая сложная запись альбома в его жизни. Он никогда не мог и подумать даже, что такая вещь, как взаимоотношения между людьми может помешать творчеству.

Хотя, скорее всего на него больше давили его странные чувства к Сакуре. Он никак не мог поверить, что всего за пару месяцев он смог что-то чувствовать по отношению к ней. Вся эта легкомысленная затея с женитьбой. Нет, он совсем не жалел об этом. Но всё внезапно стало так сложно. Он не мог разобраться в себе, увязая в трясине своих сомнений всё глубже и глубже, погружаясь куда-то в недра своих переживаний и страхов. И это, всего за каких-то пару месяцев.

Почему он до сих пор не развёлся с ней, если это доставляло ему дискомфорт? Потому что ему это и в голову не приходило! А если и приходило, то казалось совсем уже абсурдным решением. Итачи не мог объяснить этого, но он совсем не представлял себе, что будет, если они расторгнут этот странный брак.

Он не понимал, что он чувствует.

Знал только, что ему неуютно, неприятно. Он до сих пор вспоминал испуганное выражение лица Харуно, когда в первую брачную ночь они решили как-то подступиться друг к другу. Негласно, молчаливо, неловко и не умело. Даже если с самого начала в её зелёных глазах проснулся какой-то детский интерес, даже если во время осторожных ласк в ней загорелся азарт, всё равно, в конце концов, это привело к тому, что Сакура в какой-то момент испуганно оттолкнула его. И это было странно, не понятно и.. не приятно.

И дело даже не в том, что Итачи никогда не попадал в такие ситуации, а в том, что он действительно этого хотел. Ведь он не сделал ничего, что могло бы оттолкнуть Сакуру? А она, вдруг расплакалась, стараясь не смотреть на него и не зная, куда себя деть. Он хотел, было успокоить её, но… он просто не представлял как. А посему он не нашёл ничего лучше, как постелить себе в гостиной и лечь спать.

Так он и остался в этой комнате, не сумев преступить какие-то условные границы и разрушить стену, которая разделяла их. Он твердил себе, что всё это фарс, фикция, но из головы не выходил её образ: её мягкие волосы, большие глаза, бледная, бархатистая кожа и тонкая фигурка. Скажите, пожалуйста, как будто бы до Сакуры у него не было девушек. Но ещё не одна из них не преследовала Итачи во сне и наяву. Он слышал её голос везде, мягкий и спокойный. Таким голосом она разговаривала только с ним. Этот голос убаюкивал и успокаивал его самого, когда они сидели на кухне и пили кофе или чай. Но тогда почему же Итачи не удавалось раскрыть Харуно для себя?

На следующее утро после этих событий, на этой самой кухне она извинилась перед ним, но выглядела Сакура при этом такой несчастной и подавленной, что Учиха не осмелился повторить своих поползновений. Было бы совершенно мучительно получить ещё один отказ. Или иметь в постели любовницу, которая, словно бы жертвуя собой, давала насладиться своим телом из жалости, просто потому что «так надо». Но ему не было надо. Или было? Безусловно, как женщина она его возбуждала. Тогда что же ему нужно было ещё?..

Какая-то премиленькая Сакура Харуно, которую он знал ещё маленькой девочкой, внезапно стала самой сладкой его фантазией. Кто бы мог подумать? Маленькая мисс правильность, прилежная ученица, любимица родителей. И Итачи, о котором в газетах пишут уже давно, что он пьяница, дебошир и наркоман, ушедший из дому, никем не понятый. На что он надеется? Это всё бесполезно.

Итачи устало провёл рукой по волосам, на мгновение закрыв глаза.

Почему-то дико захотелось курить. Странно, ведь он отродясь не брал в рот сигареты. Глаза рассеянно прошлись по помещению в поисках чего-нибудь подходящего. На тумбочке возле дивана нашлась оставленная кем-то из согрупников пачка сигарет и газета. Итачи отложил гитару, думая о том, что ребята простят его, если он украдёт у них одну сигаретку. Он потянулся рукой к тумбочке и взял газету вместе с пачкой. Итачи усмехнулся. Скорее всего, она принадлежала Сасори. Только он выкуривает две пачки в день. Учиха, выгнулся в поисках зажигалки, которая, насколько он помнил, лежала в заднем кармане штанов. Газета слетела на пол.

Нахмурившись, мужчина подобрал её. Машинально он пробежал по содержанию страницы. Кому из ребят могла понадобиться газета с объявлениями? Он уже хотел, было отложить её обратно на тумбочку, как глаза буквально выцепили из обилия текста одно занятное объявление.

«Хатаке Какаши. Психолог со стажем поможет вам решить душевные проблемы»

Внизу были оставлены координаты. Итачи фыркнул и брезгливо отбросил газетёнку.

Вот ещё. Рассказывать свои переживания совершенно незнакомому человеку…

Вот ещё.

_______


Губы дрогнули в улыбке, когда Сакура вспомнила события недавнего утра. Было воскресенье. По воскресеньям Итачи не ходил на репетиции. Правда и дома он не оставался. Он всё время уходил куда-то на весь день. Сакура не спрашивала куда. Потому что боялась услышать ответ.

Учиха намеренно приходил домой поздно. Ему совсем не хотелось встречаться с Сакурой. Было невыносимо находиться рядом с ней, и в то же время он желал этого немыслимо. Он намеренно задерживался на репетициях, никогда не протестовал, если группа засиживалась в студии допоздна. Если предлагали сходить в бар после – не отказывал. Смешно, все кругом думали, что «Акацки» такая дружная команда, всегда вместе. На деле всё было совсем не так…

Поначалу Сакура встречала его, шатающегося, с непослушным телом, потерявшего координацию движений, раздевала, укладывала спать. Пыталась утром проводить воспитательную работу. Но потом поняла, что всё это бесполезно. Итачи сам медленно разрушал самого себя, и она ничего не могла с этим поделать. Она не знала, какую боль в себе убивает Итачи, не знала, что его гложет. Знала только, что на то у него есть свои причины. И она не имела права запрещать ему этого, пока не узнает их.

Не смотря на то, что они практически не виделись и не разговаривали, Харуно чувствовала благодарность. Она была благодарна Итачи за то, как он повёл себя в ту самую ночь. Она сама не поняла, почему расплакалась тогда. Ведь прикосновения Итачи совсем не приносили ей дискомфорта. Он не был груб с ней. Просто он был так похож на Саске. И в то же время не похож. Девушка вспомнила, как тёплой весенней ночью в первый раз отдалась ему, нежная и невинная, прямо на зелёной траве. Вспомнила его поцелуи, властные, жаркие, вспомнила требовательные прикосновения. Это так отличалось от мягких прикосновений Итачи.

Потом Саске не хотел даже вспоминать о произошедшем. Сказал, что не знает, что на него нашло и что такого больше не повторится. Эти слова, сказанные тихим, холодным голосом поразили девушку в самое сердце: ей ведь так хотелось, что бы это повторилось ещё, ещё и ещё… Что бы Саске вечно обнимал ей и прижимал к себе, что бы был близко-близко и никогда, никогда не отпускал!

Это и заставило слёзы неудержимым потоком политься из глаз. Теперь она чувствовала себя глупой дурочкой – Итачи был добр к ней. С другой стороны: почему она должна была отдаваться ему? Так они не договаривались. Они вообще ни о чём не договаривались. Сакура совсем не обязана была спать с ним.

Но всё же тем воскресным утром, глядя на него, безмятежно спящего, она ловила себя на мысли, что если бы это повторилось вновь – не смогла бы отказать. Потому что Сакуре хотелось этого мужчину с загорелой кожей и чёрными, как самая непроглядная ночь волосами. Она не знала, что заставило её остановится посреди гостиной. Словно что-то в нём звало Сакуру, манило, как свет мотылька.

Весь он сам был словно не реальный. Здесь и не здесь, в каких-то своих мыслях, грёзах, мечтах. Недосягаемый. И в то же время рукой подать. Но Сакура не осмелилась потревожить его сон. Просто стояла и растерянно слушала, как он тихонечко посапывает во сне.

Потом, в кабинете она ещё долго вспоминала, приятный контраст белизны простыней и бархатистой кожи.

Сакура посмотрела, наконец, на Какаши. Что он там спрашивал? Нахожу ли я своего мужа привлекательным?

— Да, он красивый, — честно сказала она. Но тут же пошла на попятную. – Не зря же у него столько фанатов, готовых ради него трусы на себе рвать.

— Сакура-сан, мы сейчас не о фанатах его говорим. Или вы чувствуете дискомфорт о того, что эти девушки проявляют симпатию по отношению к вашему мужу?

Харуно закусила губу. Чувствовала ли он дискомфорт по этому поводу? Несомненно. Ей не нравилось, что столько девушек обращают на него внимание. Она не была уверена в том, что однажды Учихе это не надоест, и он не уйдёт к другой. Она и так была убеждена, что по воскресеньям он ходит на встречу к женщинам. Да и не только по воскресеньям…

А кто в этом виноват, Сакура? А? Он нормальный мужчина, у него есть свои физиологические потребности. Не всё же ему помощью руки обходиться?

— Мне не приятно, что на него заглядываются другие девушки. И это меня очень волнует.

Хатаке внимательно посмотрел на Сакуру, сидящую в противоположном от него кресле. Она быстро расслабилась в его кабинете. Вся его обстановка способствовала релаксации – Хатаке приложил к этому все усилия. Он любил свою работу. И выполнял её хорошо. За его плечами не один год практики.

Да, конечно Сакура все ещё пыталась контролировать себя, отгораживаться. Но с каждой минутой она всё больше и больше успокаивалась.

Будем решать проблемы по мере их поступления.

— Тогда быть может вам стоит чаще появляться с ним на публике? Что бы окружающие знали о вашем присутствии.

Какаши видел, как Харуно буквально-таки передёрнуло от одной мысли об этом.

— Какаши-сан, я не могу! Они же разорвут меня на клочки! Вы их видели? Они когда на меня смотрят – такое ощущение складывается, будто бы они готовы убить меня голыми руками!

К тому же Харуно совсем не привлекала идея тусить всю ночь, а, потом, не выспавшись, идти на работу. Ей совсем не хотелось убивать своё драгоценное время в компании накуренных пьяных людей. Пусть даже и талантливых.

— А вы попробуйте. Я думаю, что это должно дать положительный результат, — мягко настоял Хатаке.

Недоверие скользнуло в глазах розоволосой девушки.

С другой стороны так можно было быть ближе к нему. Выкроить хоть немного времени, что бы побыть вместе. Правда была ещё одна проблема.

Сакура горько улыбнулась.

— Он не пригласит меня. Больше не пригласит. Я всегда отказывалась, и он перестал это делать.

Задумчивый взгляд Какаши заставил её внутренне поёжиться – так серьёзно смотрел он на неё. И в то же время сквозь неё, словно бы обдумывая что-то своё.

— И всё же я думаю, это было бы не плохим решением этой проблемы, — лицо его осветила улыбка. – Что ещё вас беспокоит, Сакура-сан?

__________


После встречи с Какаши Сакура пришла домой в приподнятом настроении. Ей просто было необходимо с кем-то поделиться своими проблемами. Но никого рядом не было – все свои переживания она долго держала в себе. У всех семьи, свои проблемы. Не могла же она рассказать другим, что вышла замуж совсем спонтанно, необдуманно. Что бы подумали окружающие?

Она чувствовала себя гораздо лучше после их сеансов.

И совсем невдомёк ей было, что однажды вечером в Кабинете Какаши раздался звонок. На другом конце послышался глубокий, спокойный мужской голос:

— Здравствуйте, Какаши-сан. Меня зовут Учиха Итачи.

Глава 3, В которой всё могло бы случиться, если бы не одна маленькая оплошность.

Какаши опёрся о разделочный столик и нахмурил брови, соображая как же поступить. Рядом вскипал электрочайник, а на плите шаловливо золотились глазки яичницы.

Учиха Итачи посетил его днём раньше Сакуры. И Какаши не знал, как к этому отнестись. С одной стороны – это было хорошо, потому, что, слушая обе стороны, он действительно мог повлиять на ситуацию гораздо плодотворнее. Правда, получались уже какие-то семейные сеансы. Было бы лучше, если бы они приходили вместе. Оба выслушивали чувства каждого – это помогло бы им понять друг друга. Но, увы, врачебная тайна. Хатаке не мог рассказать этим двоим, о том, что они оба ходят к нему на приёмы. А что будет, когда эта парочка узнает правду?

Хотя откуда им знать? И почему это ты, Какаши, оправдываешься, как первоклассник? Ты ни в чём не виноват, между прочим, у тебя комплекс, от которого нужно избавиться. Ты выполняешь свою работу и в контракте у тебя про это ничего не прописано. Так что прекрати думать о работе, ты никогда не был трудоголиком. Не время становиться им сейчас.

— Доброе утро! – услышав позади себя голос Ируки, Хатаке обернулся. – Почему ты так рано поднялся?

Обычно когда Умино уходил на работу его любовник ещё спал.

— Просто решил приготовить тебе завтрак, — Хатаке выключил чайник и ловко выудил яичницу на тарелку. – В конце концов, не я здесь получил боевое ранение, — он искоса глянул на повязку, которая жадно расползлась по руке молодого преподавателя. – Могу я накормить пострадавшего?

— Нет, – непримиримым тоном возразил Ирука. – Я может, и поранился, благодаря некоторым, но ещё пока не калека. Прекрати со мной нянчиться! Хватит с меня того, что эта доктор Харуно надо мной прыгает.

— Сакура? – Какаши даже остановился посреди кухни с двумя тарелками в руках. – Кстати, как там она?

Ирука сел за стол, буквально-таки обливаясь слюной – так аппетитно выглядел приготовленный любимыми руками завтрак.

— Сакура? – Умино почесал шрам на переносице. – Она в последнее время странная. У неё слишком бурно меняется настроение – то она радостная и беззаботная, а то вдруг задумается, так вообще страшно. Особенно когда меняет мне перевязку. У неё такой взгляд тогда – жуть.

— Жуть говоришь?

Какаши задумчиво жевал свой завтрак. Конечно, Ируке поведение Харуно кажется странным, потому что он не знает истинных причин. Но на Сакуру это совсем не похоже – так явно выражать свои чувства перед больными. Она профессионал своего дела, и обычно оставляет все свои невзгоды за пределами своего кабинета. Никогда она ещё не позволяла себе такого.

Заметив на себе обеспокоенный взгляд Ируки, Какаши улыбнулся.

— Ты ешь, ешь, — улыбнулся он. – Вкусно?

Ирука закивал.

— Вот и хорошо.

______


Ориентироваться в темноте было не просто, ещё труднее было вставить ключ в замочную скважину. Кровь горела от алкоголя, а по телу разливалась приятная нега. Пустота в голове так и звенела, не давая задержаться надолго ни единой мысли.

— Что ты там возишься? – Сакура вздрогнула, услышав тихий голос за спиной. – Дай я.

Твёрдая рука уверенно накрыла её руку, и девушке ничего не оставалось, как посторониться.

Итачи одним движением вставил ключ в скважину и повернул его в замке. Он пропустил Харуно вперёд и закрыл за собою двери, от чего ей показалось, будто бы только что захлопнулась клетка, в которую она добровольно вошла. Кровь прилила к щекам, а дыхание стало мелким и рваным, так что девушке едва-едва удалось переводить его.

Она легко сбросила туфли и прошла вглубь дома, не совсем представляя, что же нужно делать. Сакура обернулась, вопросительно глядя на мужа.

— Выпьем кофе? – вдруг предложил он.

Девушка поперхнулась.

— В два часа ночи?

— А что тут такого?

На это она не нашлась что ответить, а просто последовала за Итачи, молча наблюдая, как он ловко хозяйничает на кухне. Они отчего-то не включили все лампы, так что освещение было мягким и приглушённым. Сакура почувствовала себя умиротворённой. Спокойные, уверенные движения располагали к расслаблению.

Поначалу она растерялась, не зная, что делать, прямо как в ту самую ночь, но Итачи быстро взял всё в свои руки, и девушка сразу же забыла о волнении.

— Тебе и вправду понравилось? – спросил Итачи, задумчиво глядя на неё.

Сакура оживилась.

— Конечно! Как мне может не понравиться? Вы были так увлечены игрой. И реакция зала! Я была просто потрясена. И уж совсем не ожидала, что Кисаме такой приятный человек. Честно говоря, поначалу он меня немного напугал, — призналась она, обхватывая кружку обеими руками.

— Да, Хошикаге производит довольно странное впечатление, — согласился Итачи. – Но если его раскрыть, то можно открыть его для себя с совершенно неожиданных сторон. Жаль только, что с девушками у него не важно, — Учиха отпил немного горьковатого напитка. – Правда, сегодня у него вроде что-то наклёвывалось. Полагаю, я узнаю, что из этого вышло завтра из его сексуальных рассказов, — он усмехнулся.

Сакура судорожно сглотнула. В и без того разгорячённую кровь подмешались нотки возбуждения.

Чёрт, она сидела на кухне в два часа ночи, напротив своего мужа, который с невозмутимым видом пил кофе и говорил с ней о сексе и это дико её возбуждало. Что ещё тебе нужно, Сакура?

Она тяжело выдохнула, а пальцы ещё сильнее впились в кружку.

— Да, пожалуй, — ей удалось выдавить из себя нечто наподобие улыбки.

Воцарилось молчание. Не тяжёло-тягучее, давящее на плечи, а мягкое и много обещающее, с пряным запахом корицы. Сакура с удивлением поняла, что Итачи добавил эту приправу в кофе, от чего вкус его стал ещё приятнее. Харуно с интересом поглядывала на мужа, открывая в нём для себя всё новые и новые черты. Сегодня Учиха был таким умиротворенно спокойным, и взгляд его был не гипнотически-колючим, а мягким и тёплым, как растопленное масло, но от этого не менее опасным.

Когда чашки обоих опустели, Итачи поднялся с места, ополоснул посуду и повернулся лицом к Сакуре, облокотившись о разделочный столик.

— Думаю пора спать.

Харуно вынырнула из своих мыслей и поймала себя на том, что ей совсем не хочется, что бы сегодняшний вечер кончился так печально. Вот сейчас они разойдутся по своим комнатам, уснут, а завтра всё будет так же, как и всегда. Уйдёт это волшебное ощущение уюта, покоя и этот терпкий запах корицы, и замечательное чувство безмолвного единения.

— Спать?! – изумлённо воскликнула девушка. – Но я совсем не хочу спать! – и запнулась, увидев едва заметное удивление в тёмных глазах. Сакуре отчего-то сделалось неловко.

«Ну да, напоил меня кофе, а теперь спать укладывает» — недовольно проворчало её внутреннее «я».

Итачи облизнул пересохшие губы, и Сакура пришла в ещё большее смятение. Воздух вокруг них стал тяжёлым, словно бы заряженным. Казалось вот-вот, то тут, то там пойдут электрические разряды.

— Чего же ты хочешь? – наконец спросил он.

Девушка не совсем поняла, что такое промелькнувшее во взгляде Учихи заставило её так волноваться и дрожать всем телом.

«Скажи ему, скажи… — раздавался противный шёпот в голове.— Скажи, скажи, скажи…»

Но в горле пересохло. Только губы дрожали, и предательски дёргалась бровь.

«Что, чёрт возьми, я стою тут и краснею, как школьница? Я что и вправду не могу сказать мужчине о том, чего я на самом деле от него весь вечер хочу?!!» — наконец разозлилась Харуно на саму себя.

Не отрывая взгляда блестящих в полумраке глаз от Итачи, она медленно поднялась, опираясь рукой о стол и, охрипшим вмиг голосом, произнесла:

— Я хочу.. тебя.

Сакура замерла, ожидая ответной реакции. Неужели она это сказала? Вкус чужих губ настиг её раньше, чем девушка успела всё осознать. Сильные руки сжали хрупкое тело, от чего Сакура буквально-таки затрепетала, внутри ликуя.

Голова закружилась от переполняющих эмоций, и девушка прижалась к Учихе, чтобы не потерять равновесие. Её тело буквально плавилось под чуткими прикосновениями.

Неужели это и вправду происходит?

Итачи неистово целовал бледную шею, мягко опрокидывая девушку на стол. Руки блуждали по желанному телу, заставляя его выгибаться в поисках новой, ещё более острой ласки.

И всё бы хорошо, только вот Харуно внезапно вспомнила, что не далее как вчера у неё начались женские проблемы и что она ну никак не может позволить Итачи… ну, в общем, не может она сегодня заниматься сексом и всё тут!

— Нет! – пискнула девушка, вся покраснев донельзя.

Итачи остановился, рука замерла в опасной близости от кружевных трусиков.

— Что «нет»?

— Не надо, — совсем уж смущённо пробормотала она.

Итачи прошёлся взглядом по распластанному на столе телу, затем вернулся к испуганным зелёным глазам.

— Понятно, — пробормотал он, отводя взгляд. Мгновение – и только звук закрывшейся двери сотряс воздух.

Сакура с сожалением проводила Учиху взглядом. Она закусила губу и закрыла глаза, ударившись затылком о стол.

Вот дура!

Глава 4, В которой мы узнаём о секретах Итачи.

Солнце щедро проливалось на землю золотистыми лучами, теряясь где-то в зелёных кронах. Оно пробивалось даже сквозь устало закрытые веки Итачи. В последнее время его отчего-то преследовала головная боль. Учиха думал, что, скорее всего это от переутомления. А ещё от переживаний.

Чёртов Какаши заставил его вспомнить такие подробности своей жизни, которые Итачи сознательно запрятал в самые потайные уголки своей души с ясной пометкой «не вспоминать», и теперь каждое утро Учиха просыпался в холодном поту. Ему снилось его прошлое.

Машины проносились мимо с бешеной скоростью – безлюдная пригородная трасса тёмно-серой лентой извивалась под колёсами. Свет фонарей смазывался в черноте ночи, он едва-едва освещал путь. Запах сигарет витал в салоне, из динамиков гремела музыка. Итачи чувствовал себя богом, а Шисуи всё сильнее вжимал на газ.

Это был первый и последний раз, когда Итачи пробовал наркотики. Чувство эйфории, чувство безграничной и бесконечной радости разлилось по венам слишком скоро и прочно засело где-то в желудке. Если бы тогда он знал, к чему приведёт эта единственная попытка.

— Один раз, это же не страшно, — уговаривал его Шисуи. — От одного раза не привыкнешь.

Итачи поверил ему. Как можно не поверить человеку, который был твоим другом с самого рождения? Как можно не поверить человеку, который вёл тебя за руку всю жизнь?

«В жизни нужно попробовать всё,» — думал тогда Итачи, отравляя свой организм дозой медленного яда.

Если бы он знал тогда, чем всё это закончится. Возможно, он поменял бы своё мнение относительно этого.

К сожалению всё закончилось печально. И теперь Учиха стоит у надгробной плиты и с плохо скрываемой горечью проводит подушечками пальцев по чётким углублениям в камне: Учиха Шисуи.

— Что ты здесь делаешь? – вопрос почти застаёт врасплох, если бы Итачи во время не очнулся бы и не убрал с лица скорбное выражение до того, как услышал голос своего брата.

— Пришёл проведать могилу брата.

— Тебе не место здесь. Уходи, скоро родители придут.

Саске даже не глянул в его сторону.

Глупый маленький брат. Всё так же верен семье и обычаям. Всё так же безоговорочно послушен.

Пара тягучих мгновений в повисшей глухой тишине – и о присутствии старшего брата напоминают только цветы на могильной плите: две красные хризантемы. Шисуи их очень любил…

_________


В помещении, отведённом под медкабинет, было темно и не уютно. Хотя оно и понятно от тюрьмы другого и не ждёшь. Здесь всё должно быть, как у спартанцев – по минимуму и без лишней праздности. Маленькое, на удивление чистенькое оно едва вмещало письменный стол, кушетку и два шкафа.

Сегодня всё утро Сакура проводила ежегодный осмотр заключенных. Обычно этим занималась Шизуне, но сегодня она была занята, поэтому Тсунаде решила послать Харуно. За эти пару часов девушка осмотрела уже около полсотни человек. Постепенно её работа была доведена до автоматизма. Она проверяла имя в документах, проводила осмотр, записывала данные и отправляла за следующим. Экземпляры ей попадались самые разные. Некоторые были вполне себе адекватными типами, и Сакура даже удивлялась, как такие люди могли совершить преступление? Другие пытались с ней заигрывать. Сакура спокойно относилась ко всему, что происходило с ней в этот рабочий день. Она спокойно работала бы и дальше, но один из пациентов взбудоражил ей на столько, что девушке понадобился весь остаток рабочего дня, что бы привести мысли в порядок.

Сакура как раз дописывала диагноз в карточку, когда в её кабинете появился этот странный человек.

— Имя и фамилия, — не глядя спросила она.

А в ответ ей раздался лихой старческий голос:

— Учиха Мадара.

Сакура удивлённо подняла голову. Она была уверенна, что не ослышалась. Перед ней стоял пожилой мужчина, довольно стройный для своего возраста, даже жилистый, но осанка была великолепная. Такая обычно бывает у тех людей, которые всю свою жизнь служили на благо родине. Лицо его покрывала сеть морщинок. Вполне себе обычный старичок. Только вот глаза у него были типично учиховские – черные, они буквально затягивали собеседника в свою глубину.

«Быть такого не может,» — Харуно слепо водила руками по столу в поисках справки, всё ещё не веря своим глазам.

Старичок же от чего-то улыбался, пристально наблюдая за её действиями.

«Учиха Мадара. Возраст – 88 лет»

Возможно ли, что она сейчас повстречала кого-то, кто принадлежит к семье Итачи? Как этот дедушка оказался тут? За что его посадили? Как давно он тут? И знает ли об этом Итачи? Должна ли она рассказать Итачи об этом происшествии? Знает ли Итачи в обще о его существовании?

— Присаживайтесь, — наконец предложила Харуно, вспомнив о том, кто она и зачем здесь присутствует.

Она пыталась сосредоточиться, но у неё ничего не выходило – мысли разбегались, растекались в неизвестном направлении, сверля мозг. Учиха же всё это время сидел, как ни в чём не бывало. Наконец Сакура не выдержала и отбросила ручку в сторону.

— Мадара, скажите, а как вы связаны с семьёй Учиха?

Старик усмехнулся, от чего лицо его стало не приятным. Обычно улыбка делает лицо человека более привлекательным, но с Мадарой было наоборот, лицо его заострилось, что сделало его похожим на хищника. Он мгновение разглядывал сидящую перед ним девушку, размышляя – стоит ей что-то говорить или нет.

— Что конкретно вас интересует?

— Итачи, — ответила Сакура, однако, заметив, в чёрных глазах мелькнула искра недоверия, поспешила добавить. – Понимаете, он мой муж и.. я.. мы с ним никогда не разговариваем о его семье – он обычно замыкается, когда его об этом спрашивают. В семье у нас не ладится. Я из кожи вон лезу, что бы наладить отношения. Он и сам не против вроде бы.. Но что-то ему мешает, и я не могу понять что.

Кажется, такое откровение убедило Мадару.

— Я прихожусь Итачи дедом. Он славный малый. В детстве он много времени проводил со мной. Он приходил ко мне в комнату, и мы разговаривали. Итачи был умным мальчиком – быстро всему обучался, схватывал буквально на лету. Главное было его заинтересовать. Он был общительным парнем, легко шёл на контакт.

Общительный ребёнок-Итачи, как-то не вязался со взрослым куском льда, который девушка наблюдала в квартире каждое утро. Она не могла даже представить себе его смех, не говоря уже о том, что бы Учиха говорил без остановки.

— Должно быть случилось что-то серьёзное, — озвучила она свои мысли. – Потому что Итачи, которого знаю я — молчалив, как рыба.

Мадара пожал плечами.

— Я знал Итачи до четырёх лет. Потом я его не видел.

Старик замолчал, видимо он совсем не горел желанием рассказывать о том, что случилось с ним потом. Сакура тоже молчала. Видимо, ей не суждено узнать, что же так кардинально изменило её мужа. Ведь за этот промежуток времени столько всего могло произойти.

— Ну что ж, — вздохнула она. – Давайте вашу правую руку.

_____________


Поднос мелькнул перед Сакурой, прежде, чем она поняла, что Какаши собирается сесть напротив неё. Она испуганно попятилась назад, но прикинуться частью стула, на котором восседала её Мадам Сижу, не получилось. В последнее время он чувствовала себя виноватой перед ним. Уже долгое время Сакура не посещала его кабинет, попросту игнорируя назначенные встречи. Всё потому что Харуно больше не видела надобности в этом.

Как-то так вышло, что Мадара стал для Сакуры человеком, заменившим Хатаке. Она приходила к нему на встречи, рассказывала ему о своих страхах, переживаниях, о том, как провела неделю. Он терпеливо выслушивал её, иногда даже давал советы, и ей казалось, что это общение должно было быть более продуктивным.

Так Сакура узнала, что Итачи в детстве жутко любил вишнёвый пирог, а блинчики его мать всегда посыпала корицей. Учиха здорово удивился, увидев на столе любимые блюда. Конечно, нельзя было сказать, что она добилась этим какого-то сближения, но ей было нравилось делать Итачи приятно.

Но не могла же она об этом сказать Какаши.

— Как дела? Что-то тебя давно не видно, — начал разговор Хатаке. – Видимо у тебя наладились отношения с Итачи?

Хатаке Какаши не любил останавливаться на половине. Все свои дела он всегда доводил до конца. Ему было обидно, что Харуно не появлялась у него. Судя по тому, что ему рассказывал Итачи – отношения этих двоих были ещё далеки от совершенства.

— Нет, не наладились, — честно ответила девушка.

— Тогда почему вы игнорируете наши встречи? Ведь мы так и не добились поставленной цели.

Сакура разозлилась. Почему это она должна отчитываться перед Какаши?

— Я не вижу никаких результатов. Я не вижу результатов вашей работы.

— Не всё сразу. Для того, чтобы не дать вашим отношениям разрушиться совсем, нужно разобраться в вашем прошлом. В том, что мешает вам…

— Какаши, с моим прошлым всё в порядке! Я со своей стороны делаю всё для того, что бы быть ближе к Итачи. Что бы уладить наши проблемы нужно копаться не в моём прошлом, а в его! Всего хорошего, — девушка встала, оставив Хатаке в одиночестве доедать свой обед.

___________


Прозрачная капелька скользнула из уголка рта к шее, и Какаши тут же поспешил её слизнуть. Влажные губы податливо распахнулись, позволяя языку скользнуть в прохладный рот. Ирука почувствовал, как горячие пальцы соскользнули со щеки куда-то вниз, к талии, пройдясь по рёбрам костяшками, и протестующе застонал, когда Хатаке попытался скользнуть губами к груди.

— Какаши, это уже второй раз за ночь! И третий за сутки! Я больше не могу! – он на ощупь поставил пустой стакан обратно.

Ответом ему была гадливая улыбочка.

— Можешь, ещё как можешь, — злорадно прошептал Хатаке, мгновенно накрывая молодого учителя своим телом.

Тот протестующе завозился под ним, пытаясь выбраться из-под каменного тела. Да, конечно Какаши был непревзойдённым, изощрённым любовником, с этим не поспоришь. Но в последнее время его сексуальное желание начало беспокоить Ируку. Оно было слишком бурным! У несчастного создалось такое ощущение, будто бы все их отношения свелись к сексу!

— Какаши! – гневно стрельнул глазами мужчина. – Прекрати немедленно! Я из-за тебя хромать стану!

Но упрямого Хатаке это только развеселило. Он с ещё большим рвением принялся добиваться строптивого тела. Судя по возбуждённым соскам и тревожным мурашкам, Какаши двигался в правильном направлении.

— Хатке Какаши! Если ты сейчас же не прекратишь, я… я…

— Что ты? – не отрываясь от маленького кружочка соска, пробормотал тот. – Что ты сделаешь? Расскажи мне.

Голос его стал томным и хриплым – угрозы произвели обратный эффект. Вместо того, что бы испугаться, Хатаке только сильнее возбудился. Ирука замолчал, не зная как ещё можно повлиять на доставучего психолога. Он обиженно надулся и прикинулся бревном. Его тело нагло использовали без его согласия, а он ничего не мог поделать.

Какаши самозабвенно ласкал чувствительную кожу, миллиметр за миллиметром отвоёвывая расстояние до стратегически важной зоны, совсем не обращая внимания на душевное состояние своего партнёра и не уступая в степени своего эгоизма нарцистичной свинье. Конечно, Ирука не мог оставаться равнодушным к настойчивым ласкам, но всё что сейчас происходило с ним, было ему противно. На него давили стены, и потолок, казалось, сейчас сорвётся и раздавит его. Воздух стал каким-то липким и не приятным. Да и сам он весь был потным и липким, как будто бы его с ног до головы обмазали мёдом.

Даже когда горячий рот накрыл его член, забрав на половину, даже тогда сквозь наслаждение пробивалось отвращение. Должен ли был Ирука это терпеть? Ведь в сексе всё считается нормальным до тех пор, пока это нравится обоим партнёрам. Если кому-то из партнёров какая-то идея не по душе, а второй настаивает – это уже насилие, не так ли? Тогда могло ли всё то, что происходит с ним сейчас подойти под категорию «насилие»?

Додумать свою мысль учитель не успел – волны удовольствия разошлись по телу, заставляя тело выгнуться дугой, но Ирука упрямо сжимал губы, не позволяя ни единому звуку вырваться из его горла. Как Какаши ни старался выласкать из Умино хотя бы один маленький всхлип – ничего у него не выходило. В голове засела мысль: а что если Хатке делает что-то не так? Может Ируке не нравится, как тот его ласкает? Но как такое может быть? Раньше ведь ему это нравилось… Да и какому мужчине в обще это может не понравиться?!

Какаши подтянулся и, взглянув в глаза Ируки, ахнул. В карих глазах блестели слёзы. Слёзы, которых, по сути, не должно было быть! Почему он плачет, да ещё и во время секса? Это же явно не от неземного наслаждения. Хатаке осторожно кончиками пальцев стёр соленую влагу с любимого лица, которое теперь казалось ему таким несчастным.

— Ирука, — тихо позвал он, заставляя того вернуться из мира своих переживаний обратно в спальню.

Умино как-то рассеянно глянул на Хатаке и, взволнованно шевельнувшись под ним, спросил:

— Почему ты остановился? Продолжай.

И столько было в этих словах горечи, столько обиды, скрытых под маской безразличия, что Какаши понял – Ирука не на шутку расстроился. Нужно было что-то срочно предпринимать. Хотя бы выяснить причину!

— Что я сделал не так, котёнок? – виновато спросил Хатаке.

Он чувствовал себя таким маленьким и слабым. Словно бы во всём мире он остался один. И никто больше не будет по утрам будить его из-за своей неуклюжести. И никто больше не будет дразнить его ароматными запахами из кухни. И никто больше не будет слушать его ворчания по поводу работы. Какаши испугался, что вот из-за непонимания он вдруг в один миг может лишиться Ируки. Ведь Умино совершенно не обязан быть с ним. Он живёт вместе с Какаши только по своему собственному желанию.

— Ты меня используешь! Ты используешь моё тело для сексуальной разрядки! И не нужно меня перебивать! – завопил Ирука, увидев, как дрогнули губы Какаши. – Тебе всё равно что я думаю на этот счёт и хочу ли я этого! Я не вещь, которой можно пользоваться. Я человек и я тоже, представь себе, что-то чувствую!

— Но я думал, тебе это нравится…

— Нравится, когда я этого хочу сам, а не когда меня заставляют.

«Чёрте что,» — подумал Какаши, пикируя носом в подушку куда-то между плечом и шеей Ируки.

Глубоко вздохнув, так что по телу всё ещё возбуждённого Ируки прошла лёгкая дрожь, Какаши решил, что проще всего в этой ситуации будет извиниться.

— Прости. Прости меня, я не знаю, что со мной в последнее время творится, — бубнил он Ируке в плечо. – Наверное, это из-за проблем на работе. Я…

— У тебя проблемы на работе? – удивился Ирука.

Какаши скатился на подушку, и устало прислонил руку ко лбу.

— Помнишь девушку Сакуру, которая делала тебе перевязки две недели? Так вот у неё проблемы с мужем. Она ходила какое-то время ко мне на сеансы. Одновременно с этим ко мне записался её муж. Ни один из них не подозревает о том, что они ходят ко мне вместе. С Сакурой в принципе никаких проблем нет – она стремится к тому, что бы удержать мужа. А вот с ним проблемы. Сегодня Харуно меня этим и упрекнула. Она больше не ходит ко мне, сказала, мол, со мной всё в порядке, доктор, вам надо разговаривать с Итачи. Но не могу же я ей сказать, что я и с ним работаю?

— Почему нет?

— Врачебная тайна. Я должен гарантировать конфиденциальность.

— Но разве нельзя поступиться правилами ради благого дела? – Ирука аж привстал на локтях. – Если бы я всё время подчинялся бы правилам на работе – мои ученики меня возненавидели бы.

Какаши задумался.

— Возможно, ты и прав… наверное мне стоит поговорить об этом с ними...

Хатаке тяжело вздохнул и закрыл глаза, намереваясь заснуть.

— Какаши… — тихо позвал Ирука.

— Ммм?

Умино был рад, что в темноте нельзя было разглядеть его румянец.

— Я всё ещё хочу секса, — признался он.

Хатаке едва удержался оттого, что бы не прыснуть со смеху.

— Не этого ли я добивался от тебя полночи? – притворно проворчал он, сгребая любовника в охапку.

Тот не нашёл ничего лучше, чем стыдливо промолчать.

Note: последнюю главу и эпилог можно прочесть тут. Фанфик большой, весь в пост не влез, а в комментарии пихать не удобно, долго и муторно.